Кассиа Гринграсс ищет Наставницу

Prudence Richter | Пруденс Рихтер


Marcia Anne Cross.

Дата рождения: 24.10.1933, возраст 45 лет Статус крови: чистокровна, но не обладает родовой магией

Образование: На усмотрение игрокаСторона: Гринграссы

О персонаже

"Дорогая Пруденс, положи нож, и мы обязательно поговорим!" - так говаривал наш папенька, Патриарх. Ирония судьбы, не правда ли? Именно тебе он доверял свои сокровища – своих детей. Ты была нашей наставницей в магии, гувернанткой и просто… примером. Но доверял ли тебе отец на самом деле? Пожалуй. Сразу где-то за здоровым опасением. А опасаться тебя, моя дорогая, чертовски стоит.

Ты – воплощенная сила. Во всех смыслах этого слова. Рано выскочила замуж и отправилась в аврорат, прикрывать тылы муженьку. Этот смельчак, в-каждой-бочке-затычка, все одно умудрился помереть, но, признаться, тебе это даже пошло на пользу. Ведь скорбеть ты отправилась… правильно, в научную экспедицию. Да, именно наука – твоя истинная и, смею заметить, единственная любовь. Особенно история магии. Все секреты Мерлина и Кассандры интересовали тебя с маниакальным упорством. В экспедиции ты обзавелась и шрамами (надеюсь, они тебе к идут), и связями (сомневаюсь в их кристальной чистоте), но все это ты умело оставила в тени. А взамен миру предстала серия научных статей и книг, способных усыпить целого дракона. Какие-то вещи пополнили музейные экспозиции, вызывая у историков благоговейный трепет. Однако наибольшую ценность для нас представили твои знания о дикой магии, эти восхитительные, леденящие душу записи о старинных ритуалах. Просто прелесть.

Когда мы были детьми, лишь начинавшими свою учебу в Хогвартсе, именно ты собрала за столом нашу семью, внезапно озаботившись усилением рода с помощью вассального союза. Я что тогда, что сейчас считаю, что таким образом ты старалась меня обезопасить. Надеялась сделать полукровку сильнее… Надеялась, что я смогу встать наравне с другими наследниками, играющими в свою чопорную игру. И ты же первая прошла этот непростой ритуал, отдав нам свою магию, связав нас кровью, став нам на всю оставшуюся жизнь… Соратницей.

От нас ты получила не только деньги на другие твои, уверена, весьма небезопасные экспедиции, но и землю с бизнесом – гостиницу для магглов и волшебников. И, разумеется, никому не скажем, что заодно ты организовала пути контрабандистов через это прекрасное, гостеприимное место. Как у тебя это получилось, Пруденс? Я по сей день поражаюсь твоему умению выстраивать долгоиграющие планы, а заодно организовывать все пространство вокруг себя, подчиняя своей холодной воле.

Ты – чопорная, амбициозная, бескомпромиссная. И ты чертовски, дьявольски нам нужна. Так что, Пруденс, будь другом, опусти этот нож. Уверяю, беседа обещает быть интересной, а главное – взаимовыгодной. И, возможно, если ты будешь себя хорошо вести, я даже покажу тебе свои шрамы.

Дополнительно

Какие планы на игру: Планов очень много. Прежде всего с тобой мы планируем играть нелегальщину и всякие сомнительные ритуалы в полнолуние. Помимо - мы намеренны обрасти большим числом вассалов и кое-о-ком нам необходимо будет многое раскопать. Буквально. Твои археологические таланты нам необходимы.
Пожелания по игровому активу: Хотя бы пост в неделю!
Связь с вами:Я тут, на форуме, ежедневно.
Другая информация: Я оставила много пространства для видения игрока - где ты училась? Вышла ли ты замуж после? Есть ли наследники? Учти, ты и мы видим тебя сподвижницей наших чистокровных идей. Мы жаждем что ты разовьешь этого персонажа в нечто прекрасное. Может устроишься в Хог. Может полностью уйдешь в науку. Может в ведение незаконных бизнесов. Все дороги открыты, а финансовую сторону мы всегда готовы взять на себя.

Пример поста

В ту пору недавно окончившая Хогвартс волшебница ещё жила в родительском поместье. Она просыпалась с рассветом, когда солнце пробиваясь сквозь дымку утреннего тумана, ласково касалось стен особняка, словно желая удалённому родовому гнездышку доброго утра. «Эвергрин Холл» – так его называли Гринграссы – гордо возвышался на пологом холме, являя собой гармоничное сочетание английской основательности и итальянской грации. Папенька всегда нарочито подчеркивал, что поместье досталось семье за заслуги перед королевской семьёй, как впрочем и многие другие семейные наделы. Просыпаясь от заглянувших в комнату лучей, так изящно танцующий в привычном Британской тумане — в это верилось. Как верилось и в то, что некогда здесь их было не четверо, а целый семейный ковен, среди волшебников которого находились рыцари, учёные умы и творцы.
Скрип половиц приветствовал старшую наследницу. Её взгляд с уже привычной нежностью окидывал фахверковые стены, украшенные резными дубовыми панелями, что чередовались с окнами, обрамленными светлым камнем, привезенным из самого сердца Тосканы, ещё самим Валидом Гринграссом, рыцарем ордена Мерлина, учёным историком волшебства.
Здесь всё было близко Кассии: капризно поющие петли дверей не позволявшие остаться незамеченными ни членам семьи, ни гостям, аромат дерева и спрятанных повсюду саше из садовых трав. Дом дышал историей её семьи. Единственной, что она знала. И так было не только изнутри.
Крыша, покрытая старинной черепицей, хранила на себе отпечаток времени – зеленоватый налет мха, словно бархат, покрывал некоторые участки. Длинные водосточные трубы, выполненные в форме гротескных каменных лилий, добавляли зданию толику причудливого очарования.
На уроках рисования и Кас, и Тристиан нередко срисовывали изящные барельефы, стараясь перенести на бумагу каждую трещинку, что уже на следующий день могла испариться под влиянием магии Патриарха.
Вокруг дома раскинулся сад – буйство зелени, умело спланированное рукой опытного садовника и вдохновленное глубокими познаниями передающимися из поколения в поколение, потомственных гербологов. Плетистые розы, словно драгоценные камни, оплетали каменные стены, а лаванда и розмарин, посаженные вдоль дорожек, источали терпкий аромат. В глубине сада, под сенью раскидистых дубов, пряталась небольшая оранжерея, где любовно выращивались редкие и экзотические растения. Лучи солнца, проникая сквозь стеклянные стены, создавали внутри волшебную атмосферу.
Вот только мало кто — ах, никто вовсе! — не знал, что столь привычные взгляду сорные травы, что будто случайно пробивались сквозь всё это великолепие были истинным семейным наследием. Воплощением родовой магии.
Кассия имела привычку выходить во двор босой с самого утра, игнорируя возражения матушки. Она повиновалась желанию услышать, ощутить на себе отпечаток этого первозданного, дикого волшебства. И в такие дни как этот — у неё получалось. Босые ступни омывались небесной водой, что собралась в сердцевине l'alchemille, растущей по краям мощеной дорожки, воздух наполнял аромат дикого фенхеля, пустившего корни за пределами сада, отгоняя от него непрошенных гостей.
Кто-то скажет : нелепые капризы! Каков позор! Испугаются, что случайный гость может застать наследницу в столь неприглядном виде. Однако на деле родовая магия никогда не позволит чужаку увидеть то, что не должно. Оплетшая изгороди лапчатка неприменно отведет взгляд, неприменно скроет. Но наступают дни, когда капризы вдруг становятся не уместны. И наступают такие дни как гром среди ясного неба.
— Немедленно вернись в дом. — Ровным, однако не терпящим возражения тоном произносит Орсола. А затем вдруг выбивает из дочери дух всем известной фразой, предвещающей беду, — нам надо поговорить.
С лица юной Гринграсс сходит улыбка. Большие глаза смотрят на мать с подозрением, а разум не может выбрать из тысячи одного пиздеца тот самый, который срочно требовал обсуждения. И всё же звонкий голос даёт ответ:
-Идём.
Внутри особняка царил дух вековой обжитости. На массивных дубовых столах, отполированных поколениями, красовались вазы с полевыми цветами. Воздух был наполнен тонким ароматом травяного чая и старинных книг. Со стен за ними следили живые портреты бабушек, прадедов, кузенов и кузин. В камине, украшенном фамильным гербом, потрескивали дрова, отбрасывая теплые отблески на гобелены, повествующие о славных подвигах предков.
Женщины шли до кабинета хозяйки поместья в молчании. Однако тишины не было: из отцовского кабинета доносились голоса мужской половины семейства. Очевидно и там возник вопрос не требующий отлагательств.
В кабинете Орсолы было светло, под высокими сводами, уставленными книжными полками, мерцал свет парящих под потолком зачарованных колокольчиков.
Над большим столом, заваленном рукописями и гербариями, склонилась под грузом будущего разговора хозяйка – сияющие глаза, обрамленные золотом волос, отражали её глубокую страсть к миру, а вместе с тем совершенно не знакомую прежде дочери вину.
— Я не стану тянуть. — С непривычной резкостью начала женщина, чьи тонкие губы чеканили все последующие слова без какого-то выражения эмоций. Казалось, текст этого разговора был записан и заучен задолго до этой субботы. — Отцу пришлось отказать мистеру Берку в предложении брака. Он из побочной ветви, к тому же обделен влиянием, а потому странно это выглядеть не будет. Однако тебе девятнадцать, интересы семьи должны стать выше твоих капризов, Кассия Бэллис. — Только теперь девушка заметила, что в кабинете не хватало солнца. Оно окажется в этих стенах лишь ближе к закату, туман за окном и волшебное освещение накладывали на кабинет множество длинных, тянущихся к гостье этих стен теней. Эти же тени пролегли под кристальными голубыми глазами матушки. — Мы с отцом всегда были с тобой честны. Будем честны и сейчас. Дочь, тебе надлежит сделать выбор. Мы можем отправить тебя за пределы Лондона. Там ты сможешь жить свободно не бросая тени на семью в нашей земле в Италии. Ты знаешь, многие женщины рода Гринграсс так поступали. Чем дольше ты остаёшься не замужней, тем более неподобающе мы выглядит в глазах аристократии Британии.
В глазах самой Кассии уже бушевала буря. Матушка не могла не заметить. Всё существо полукровки противилось такому положению вещей! Почему кому-то доставалось всё, а ей при всех этих деньгах, при всей власти семьи нельзя было рассчитывать на базовый минимум в виде августейшего супруга?! Да ведь ей даже не нужен наследник! Берк был отличным вариантом. Его можно было бы посадить под каблук ради денег её семьи. Скандал собирался грянуть, сдерживаемый лишь нитью уважения, бережно взращённой между матерью и дочерью, а потому Кас закусывает губу, сжимает пальцы в маленькие кулачки и старательно дышит глубже.
— Я твоя мать, милая. Я желаю тебе счастья, а потому искренне считаю, что ты вольна выбрать супруга из полукровок. Любовь в нашем обществе роскошь, тебе же это сокровище будет доступно. Конечно мы сделаем вид, что этот семейный скандал нас потряс, будем делать вид, что тебя исключили из семьи, но...
Взрыв.
- Но!? — Полукровка топает босой ножкой, оставляя влажный след на дорогом расшитом маками ковре, — Какие к гиппокампусам на дно «но», матушка? — Последнее слово она почти рычит, позволяя себе скинуть со стола женщины все записи. Аристократка же в лице не меняется, лишь лёгким движением руки заставляет бумаги, травы, чернильницы левитировать в воздухе. — Это моя семья! Вы сами так решили, когда забрали меня! Почему идёте на попятную!? Потому что теперь у нас есть душка Тристиан, а значит врать не придётся?
- Не говори того, о чём пожалеешь, дочка.
— Пожалею!? Ты вообще себя слышишь, матушка? Вы готовы выставить меня на улицу! Заставляете меня отказаться от того, что моё! Слышишь? — На сей раз девушка распахивает дверь кабинета, выскакивает в коридор, крича уже отцу и зная, что тот слышит, — Это твоя идея! Но я Гринграсс, чтоб ты знал! И этого уже не изменишь! Разговор окончен.
Хлопок двери. В кабинете появляется семейный старик-домовой, и в сутулом безмолвии собирает из воздуха вещи, возвращая на свои места.
Впервые этот полный любви дом не кажется таким уж уютным не итальянке, что вполне ожидала от дочери вздорного поведения, и сейчас лишь молчаливо наблюдала за работой домовика, ни патриарху, что пережил неприятный разговор с сыном, а дочери даже не мог найти сил посмотреть в глаза, ни детям, что встретились взглядами в коридоре. И впервые за долгое время в этих взглядах сквозило понимание.
— Тристиан... — Она произнесла имя, но слова дальше не срывались с губ. Уж очень давно сестра и брат не были близки. — Пойдём выпьем?

Присцилла Паркинсон ищет не-подругу

Изабель Нотт | Isabelle Nott

Ana De Armas

Дата рождения: хх.хх.1959, 20 Статус крови: чистокровная Ссылка на вики: если персонаж из канона

Образование: Хогвартс, Слизерин, 1977Сторона: ПС

О персонаже

Не могу сказать, что мы подруги. Наши отношения — это не дружба в обычном понимании.
Мы делили одну спальню в Слизерине семь лет, спали на соседних кроватях. Семь лет Изабель наблюдала, как Присцилла перед сном тремя точными движениями складывает мантию, как её волосы даже во сне не смеют выбиться из безупречной косы, как по утрам она проверяет защитные заклятья на своей тумбочке — не потому что боится, а потому что это ритуал.

Скорее всего, ты работаешь в Департаменте международного магического сотрудничества, скорее всего стажер в Международном бюро магического законодательства или Британском филиале Международной конфедерации магов

Их дружба — это не объятия и доверительные беседы у камина. Это:
- Обмен взглядами через зал во время званых ужинов, когда кто-то из гостей допускает оплошность. Взгляд Присциллы: *"Невежда"*. Взгляд Изабель: "Ты не против, если я начну его унижать?"
- Молчаливое соглашение, что их спальня была территорией без масок. В ней Изабель могла не улыбаться, а Присцилла на секунду позволить плечам опуститься от усталости.

Иногда, глубокой ночью, когда Присцилла уже спит, Изабель смотрит на её идеальное, непроницаемое лицо и думает о том, сколько стоит содержать такую крепость. Она никогда не перейдёт грань. Не признается. Не совершит ошибку. Потому что быть допущенной так близко к таким существам, как Присцилла и Персей, — уже величайшая привилегия. И она скорее умрёт, чем потеряет её.

Дополнительно

Какие планы на игру: околодружба (насколько с таким человеком, как Присцилла, можно дружить), с Персеем - как сама решишь. Я в любом случае буду рада тебя видеть
Пожелания по игровому активу: я все понимаю, и у тебя есть реальная жизнь, невозможного не потребую
Связь с вами: пока в ЛС, там дам телеграм
Другая информация: в целом многое менябельно, но хочу, чтобы у Изабель остался образ Аны де Армас - с мягкой доброжелательной улыбкой. По уровню игры многого не требую - будет достаточно грамотного русского языка, постов в третьем лице и чтобы предложения начинались с большой буквы; от меня - то же самое. Ты же, в свою очередь, будь готова к пафосному пафосу в постах, и еслит ты тоже любишь пафос и будешь так играть - будет замечательно

Пример поста

Прилежная пешка, рвущаяся в бой. Нетерпеливый король. Целая армия, жаждущая победы. И их главнокомандующий, чья рука дрогнула, выбрав мирный, оборонительный фланговый ход вместо прямолинейной атаки. Присцилла наблюдала за его колебанием между e5 и c5 с холодным интересом. «Импульс, сдержанный анализом. Любопытно», — пронеслось в сознании Присциллы, быстрее, чем фигура могла бы сделать ход. Ее пальцы в тонкой драконьей коже плавно провели по ручке своей чашки, выравнивая ее положение относительно блюдца ровно на сорок пять градусов. Нетерпение черных фигур лишь заставила ее тонкие брови чуть приподняться — столь явная эмоциональность была признаком дурного воспитания, даже у деревянных солдат.

Ее взгляд, холодный и неподвижный, следил за неуверенным прыжком пешки на g6. Он не выразил ни удивления, ни одобрения, ни разочарования. Лишь фиксировал факт. Она видела не просто ход. Она видела отказ от зеркального ответа, выбор не самой сильной, но нестандартной схемы. Ее выражение лица не изменилось. Ни тени насмешки или одобрения. Лишь легкая, почти незаметная искорка любопытства в глубине ледяных глаз, когда он избрал не агрессию, а пассивную защиту. Выбор в пользу g6 был неожиданным. Не трусливым, но… оборонительным. Гибким. Это говорило о многом. О желании уклониться от прямого противостояния, выждать, изучить. Или заставить понервничать. Тактика, достойная определенного уважения, но не восхищения. «Не сицилианская ярость, а... уклончивость. Стратег. Или осторожный. Или и то, и другое. Он пытается создать комфорт. Уют. На поле битвы. Курьезно». Ее пальцы в перчатках вновь сложились перед ней на коленях, образуя идеально симметричную арку. Она изучала его, его искреннее любопытство, его попытку вести партию по-своему.

– Теплые воспоминания, – повторила она его слова, и в ее устах они прозвучали как термин из учебника по окклюменции. – Приятная ассоциация. Хотя и несколько обременяющая, – Присцилла не стала продолжать. Ее тонкий палец в перчатке медленно провел по краю своей чашки, не делая глотка. – Прекрасный мотиватор. И опасная уязвимость. Привязанность к процессу заставляет игрока ценить фигуры. А тот, кто ценит, – колеблется с жертвами, – история о сбежавшем слоне зацепила ее.

Она наконец взяла свою чашку, поднесла ее к губам, позволив аромату бергамота окутать свои чувства, но так и не смочив губ, а после поставила чашку обратно на блюдце с тихим, идеально чистым звоном.

– Нет, – ее голос прозвучал ровно, без тени насмешки, но и без сочувствия. Констатация факта. – Мои фигуры, я думаю, прекрасно понимают, что их существование исчерпывается их полезностью на доске, мистер Сиратори, – в ее голосе впервые прозвучала едва уловимая тонкая нотка высокомерия. – Мысли о дезертирстве или самосохранении им несвойственны. Побег приравнивается к дезертирству. А дезертирство... – она слегка наклонила голову. – ...имеет лишь одно наказание. Они предпочитают с честью пасть в бою, чем быть разобранными на щепки за трусость. Воля игрока не позволяет фигурам проявлять слабость. А слабость, мистер Сиратори, — это диагноз. Или приговор. В зависимости от обстоятельств. Ваш вопрос ошибочен в своей основе. Мои фигуры не сбегают. Они выполняют приказы. Или гибнут. Позволить им усомниться в моей воле — значит признать свое поражение еще до начала миттельшпиля.

Ее палец в перчатке бесшумно провел по воздуху, указывая на доску. Она не смотрела на фигуры. Ее глаза, сузившиеся до щелочек, были прикованы к Масахиро, будто она разгадывала его суть. Ее пальцы в перчатках оставались неподвижными на коленях. Она не нуждалась в том, чтобы прикасаться к фигурам, чтобы владеть ими. Она не стала сразу отдавать команду. Ее пальцы в перчатках сложились перед ней, подбородок слегка оперся на них.

Она наконец перевела взгляд на доску, оценивая образовавшуюся структуру. Ее ответ родился мгновенно, без раздумий.

– Побег фигуры — это симптом, мистер Сиратори, — продолжила она, ее голос приобрел лекторский оттенок доктора, разбирающего клинический случай. — Симптом отсутствия абсолютного контроля. Воли. Они чувствуют вашу… сентиментальность, — она сделала крошечную паузу, дав слову повиснуть в воздухе. — Вы смотрите на них, чтобы убедиться, что они все еще здесь. Я же требую от них безупречности, и они ее обеспечивают. Взаимовыгодное партнерство, не более того.

Она наконец взяла свою чашку, поднесла ее к губам, но не сделала и глотка, лишь оценивая аромат.

– Защита Робача… Неортодоксальный выбор. Вы избегаете центрального противостояния, предпочитая фланговое развитие. Это многое говорит об игроке, — ее взгляд стал еще пронзительнее. — Вы предпочитаете наблюдать, как противник раскрывает свои замыслы, прежде чем действовать сами? Или вы просто не любите, когда на вас оказывают давление с первых же ходов? – и, не меняя интонации, Присцилла отдала приказ. – Слон f1 на e2, – фигура двинулась на указанное поле, заняв пустующее место. – Ваш ход.