Блаженное неведение. Помнится, будучи первокурсницей, я слишком сильно переживала, когда печать всё не проявлялась. Мерзкое ощущение, когда понимаешь, что время летит с бешеной скоростью, приближая к точке невозврата — варианту, когда тело может взорваться от того, что больше не может пытаться удержать транслируемую драконом магию, которая всё никак не сформировывается в конкретную печать. А потом я расслабилась, если это можно так назвать. Сменяющийся ворох проблем, предательств и новых вводных настолько закружил в своём танце, что я перестала думать, что моя связь иная. Два дракона, но одна печать. Ведь когда-то должна была пробудиться и вторая, верно? А может быть, в глубине души я надеялась, что, поскольку Андарна не такая взрослая, как другие её собратья, то понадобится гораздо больше времени, чтобы образовать ту самую нить, поймать волну, чтобы пришло что-то ещё. Что-то, что, несомненно, должно было бы быть не менее ужасающим по силе, чем печать заклинательницы молний. Ведь никто до этого никогда не связывался с перьехвостами. Никто никогда не знал, какие силы они в себе таят. Никто никогда не связывался с двумя драконами. Зато все знали, что если имеет место вторая печать, то недалёк день, когда всадник может сойти с ума. Возможно, мне просто хотелось верить, что мы переживём всё в нашей непростой ситуации и когда-нибудь я смогу насладиться спокойной жизнью. Потому что кто хочет просто взять и умереть? Неужели все мои старания в первый год были ради того, чтобы просто сойти с ума? Неужели мне была дана такая редкая печать, чтобы она вселяла страх в людей так недолго? Я ведь даже управляться с ней нормально и не научилась.

Она манифестировалась незаметно. Словно прокралась в меня, поселилась в дальнем углу и медленно начала набирать обороты, пока я её не замечала. Пока я считала, что все мои сны — не те, что были раньше. Мне было не под силу различить обычную картинку от той, которая, как оказалось, приводила меня к другим людям, в их сознание. Все они были для меня одинаковыми. Просто снами. Не чем-то большим. Не ещё одним смертельным оружием, которое оказалось в моих руках. И не просто смертельным, но главное — неконтролируемым. Надеюсь, когда-нибудь я смогу путешествовать по своей воле, но сейчас… Сейчас печать диктовала правила, а не я. И вряд ли всё это было просто так. В такое я уже не верю. Не после того, что уже успела пережить в Басгиате.

Сон перестал приносить былое расслабление. Даже валясь с ног, мой мозг отчаянно прикидывал и думал, что же меня ждёт сегодня. Это будет просто блаженная темнота? Мои личные страхи, которые дышат мне в спину? Или же я проникну к кому-то? Последний вариант ощущался как нарушение чьих-то личных границ. Словно я, как какой-то вор, прокрадываюсь, чтобы выведать ценную информацию, вытащить скелеты из шкафа. Если бы можно было поставить блок, то я была бы только рада, но нет. Нужно было тренировать её, учиться управлять ею. Да так, чтобы ни одна живая душа не поняла, что у меня в загашнике теперь есть ещё один козырь. Это сложно, я бы даже сказала, что почти невозможно. В особенности когда день состоит из учёбы и тренировок другой печати, которая всё такая же неидеальная. Если раньше её отсутствие могло взорвать мне тело, то теперь она и сама неплохо справлялась с тем, чтобы изжарить меня до смерти. Кажется, в этом квадранте ничего никогда не бывает легко и просто. Это как проклятие. Пересёк парапет? Молодец, дальше — хуже.

Сегодня встреча с подушкой была мгновенной. Настолько меня вымотал день, что я плюхнулась в кровать, в чём и пришла. Всё тело ныло и гудело, а бонусом отзывались болью определённые участки, куда успело прилететь на тренировке. Грёбаное тело, которое не хочет быть крепким. Интересно, когда-нибудь мне удастся победить этот свой злой рок? Или я так и буду носиться на скорость в надежде, что именно это и спасёт меня от смерти…

Сон, который принял меня в свои объятия сегодня, — отдельный сорт издевательства. Я видела его уже не единожды. И это то, что не даёт мне покоя. Тот самый день, когда проходила казнь предателей, поднявших Тиррское восстание. День, когда Ксейден и те, кто ему дорог, получили свои метки. День, когда у них отняли всё. День, когда моя мать в моих глазах лишилась человечности, потому что стояла рядом с генералом Мельгреном, отдавшим приказ. Каждый раз, просыпаясь после него, мне приходилось тратить львиную долю времени, чтобы собрать себя в нормальное состояние и отключиться. Чтобы за мной не гналось это отвратительное, удушливое чувство вины перед всеми мечеными. Перед людьми, которые не хотели мириться с тем, что творила Наварра. С тем, что она скрывала от всех жителей своего королевства.

Раньше я не особо придавала значение тому, почему каждый раз, когда мне снилась казнь, акцент смещался в сторону конкретных людей. Может быть, потому что я смотрела на всю картину по-своему, стараясь разглядеть что-то конкретное или кого-то конкретного для себя. Например, ту же мать, которая и ухом не вела, когда стояла с гордо выпрямленной спиной и смотрела на всех будто бы сверху вниз. Или Ксейдена, при виде которого мне вообще становилось так паршиво на душе, что я сразу отворачивалась от него, кусая губы и выворачивая себе пальцы. Но это было моё. А то, куда я попадала, как сегодня оказалось, было личным кошмаром другого человека. Всё, что видела я, — для неё было побочным, вторичным. Я же, в силу того, что мы со Слоан были не так уж и близки, максимально её игнорировала в первые разы, больше страдая от того, каким разбитым был Лиам. Для меня то, что происходило с его младшей сестрой, было фактом, который я уже успела принять. Но сегодня… Сегодня я словно почувствовала нутром, будто весь этот отвратительный, повторяющийся спектакль был не просто плодом моего воображения. Он был её кошмаром.

Осознание того, что я могла бродить в её снах, ввело меня в некий молчаливый транс. К счастью, я всегда была где-то в толпе всех меченых детей. Может, из-за этого она меня никогда не замечала и не видела подвоха? Ведь едва ли созданные её подсознанием люди могли как-то на меня реагировать. Единственной, кто тут мог раскусить меня, была Майри. Майри… Шарюсь глазами по затылкам и профилям лиц, чтобы найти её блондинистую голову. Сердце в грудной клетке сжимается от осознания, как же часто её настигает прошлое. Как сильно оно держит её в своих когтях и не отпускает. Но разве я могу что-то говорить? Кто знает, что бы было со мной, окажись я тоже в их рядах. Может быть, если бы я была старой Вайолет, которая готовилась стать писцом, то сдалась бы? А она — настоящий боец. После таких вот сновидений показывать в квадранте свои зубы другим кадетам — это успех.

Я не помню, как рванула с места, проталкиваясь через остальных ещё не меченых. Не помню, что именно из увиденного довело меня до этого, что стало спусковым крючком. Зато помню, что чувствовала, как мурашки пробежались по телу от этого крика, который пробирал до самых костей. Здесь и сейчас я в первый раз увидела, насколько это её не просто разбило, а раздробило. Насколько она была в отчаянии. Не сорвался бы лишь чёрствый человек.

— Слоан, это сон! — рука уже дёргает её за плечо, разворачивая к себе, чтобы фокус сместился, чтобы переключить её.

Я не смогла контролировать свои действия. Я открыла ей свою печать. И всё же… что бы ни случилось дальше, я не жалею. Никто не должен проходить через такой ад снова и снова. Хватаю её за второе плечо и держу на вытянутых руках, хлопая глазами. Мне невозможно прочитать её лицо в данной ситуации. Моя логика решила отправиться в полёт, оставив меня один на один вместе с каким-то слишком повышенным процентом эмпатии. А чувствуем мы с ней по-разному.

— Сон, — тверже произношу и чуть приближаюсь, подтягивая её к себе, но всё ещё держа за руки на расстоянии, но уже меньшем, чем раньше. — Это не взаправду, — чуть встряхиваю её, чтобы она была сосредоточена на мне, а не улетала мыслями куда-то туда, где творится сущий кошмар. На секунду помечаю себе, что, между прочим, можно будет её запутать попозже и сказать, что я — это тоже плод её воображения. Ну или придумать ещё что-то, чтобы попытаться сохранить тайну о второй печати, но об этом позже. — Ты уже не маленькая девочка. Ты прошла парапет, — напоминаю тем, чем их всех добили после казни родителей: принудительным прохождением обучения в квадранте всадников.

Если бы я только умела выходить из снов самостоятельно. Если бы могла разбудить её с помощью неведомой силы. Да только вот именно Слоан — творец того, что с нами произойдёт дальше. Либо всё сейчас завертится и закрутится в ещё более ужаснейшем урагане, либо… Хотя Малек забери мою душу, как можно верить в то, что всё пойдёт по хорошему сценарию? В Басгиате либо через пот, кровь и слёзы пробираешься через беспроглядную жопу, либо становишься забытым именем. Последнее нам явно не подходит. Я не собираюсь смотреть, как Лиам будет страдать от такой потери. Они — брат и сестра — просто обязаны быть рядом друг с другом!